Введение:
Органическую часть литературы составляет сатира. Сатирический па-фос, как отмечает Г.Н. Поспелов, – это «наиболее силь¬ное и резкое, него-дующе-насмешливое отрицание определенных сторон общественной жизни» [5, 107]. В античные времена словом «сатира» (от лат. satira, т.е. «смесь») не-которые римские поэты называли сборники стихотворений с на¬смешливо-поучающей направленностью – басен, анекдотов, бытовых сценок. В даль-нейшем это название уже перешло на содержание произведений, в ко¬торых человеческие характеры и отношения становятся предметом насмеш¬ливого осмысления и соответствующего изображения. В таком значении слово «са-тира» и утвердилось в мировой литературе, а затем и в литературо¬ведении.
Сущность сатиры состоит не только в том, что она вызывает смех, но, главным образом, в том, что, как говорит пословица, «смех убивает». Еще В.Г. Белинский писал: «Ничего нет в мире страшнее смешного: смешное – казнь уродливых нелепостей» [цит. по: 12, 3].
М.М. Дунаев пишет: «Иметь сатирический дар – едва ли не в тягость для его владе¬теля: видеть мир в искажённом облике, замечая в большей мере смешное, нелепое, без-образное – это сродни страсти, которая ве¬дёт порою волю человека за собою, не спрашивая, в радость ли ему то или в муку. Трудно противиться победой силе такой страс¬ти, и чуткая душа не может не тяготиться самою ироническою способностью восприятия бытия» [8, 266].
Это высказывание известного исследователя в полной мере относятся к М.Е. Салтыкову-Щедрину, обладающему уникальным даром сатирического слова, которое он выплескивал из своей души в нелепый и безобразный ок-ружающий мир.
На вершине достижений Щедрина в конце 60-х годов стоит «История одного города» (1869 – 1870). По общему признанию, это «вступление Щед-рина в пору высшей зрелости его политической сатиры, завершение пятна-дцатилетнего этапа сатирического твор¬чества, блистательно начатого “Гу-бернскими очерками”» [4, 63].
«История одного города» вызывала и вызывает большой инте¬рес и го-рячие споры исследователей, раскрывается их взору все новыми и новыми сторонами. И все же можно сказать, что изучение этого гениального творе-ния сатирика остается далеким от завер¬шения. И это вполне естественно, т.к. перед нами – чудесный сплав результатов многолетнего развития творчества Щедрина, высшая точка подъема его сатиры на российскую действитель-ность.
Цель данной работы – выявить сатирические особенности повести «История одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Нами были поставлены следующие задачи:
- рассмотреть особенности иронии и гротеска как литературоведческих понятий;
- проанализировать образ города Глупова с позиций авторской иронии;
- дать характеристику основных образов повести с точки зрения иронии и гротеска.
Глава 2:
Пародия Щедрина имеет драматический смысл: глуповскую историю иначе и не напишешь – вся она сводится к смене самодурских властей, мас-сы остаются безгласными и пассивно покорными воле любых градона-чальников. Глуповское государство началось с грозного градоначальни-ческого окрика: «Запорю!» Искусство управления глуповцами с тех пор состоит лишь в разнообразии форм этого сечения: одни градоначальники секут глуповцев без всяких объяснений – «абсолютно», другие объясняют порку «требованиями цивилизации», а третьи добиваются, чтоб сами обы-ватели желали быть посеченными. В свою очередь, в глуповской массе изме-няются лишь формы покорности. В первом случае обыватели трепещут бес-сознательно, во втором – с сознанием собственной пользы, ну а в третьем возвышаются до трепета, исполненного доверия к властям!
В самой первой главе – «О корени происхожде¬ния Глуповцев» Салты-ков-Щедрин искусно пароди¬рует ожесточенные дискуссии середины про-шлого ве¬ка о происхождении Руси. Он исполь¬зует дискуссию для своих са-тирических целей, поворачивая ее в сторону раскрытия природы власти по отношению к народу. Писателю удалось, с находчивостью исключительного мастера эзоповско¬го языка, подставить даже современный ему термин «царь» на место академического «князь».
Вот послы «головотяпов» разговаривают с ва¬ряжскими князьями. Кня-зья ставят условия, каждое из которых направлено против народа, а послы отвечают односложным – «так». Потеряв волю, пошли голо¬вотяпы восвояси.
«Шли головотяпы домой и воздыхали. Воздыхали не ослабляючи, во-пияли сильно!» [14, 29], - свидетельствует летописец. «Вот она, княжеская правда какова!» [14, 29], - говорили они. И еще говорили: «Такали мы, така-ли, да и иротакали» [там же]. Один же из них, взяв гусли, запел:
«Не шуми, мати зелена дубровушка,
Не мешай добру молодцу думу думати,
Как заутра мне, добру молодцу, на допрос идти
Перед грозного судью, самого ц а р я...» [там же].
Так пародия на современные сатирику исторические дискуссии превра-тилась в полноценное художествен¬ное средство для характеристики царской власти с момента ее возникновения.
Писатель иронизирует над терпением глуповцев и их слепой верой в начальство, в верховную власть. «Мы люди привышные! - говорят глуповцы.- Мы претерпеть могим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с че-тырех концов запалить – мы и тогда противного слова не молвим!» [14, 75]. Энергии администрирования они противопоставляют энергию бездейст-вия, «бунт» на коленях: «Что хошь с нами делай! - говорили одни, - хошь – на куски режь, хошь – с кашей ешь, а мы не согласны!» - «С нас, брат, нечто возьмешь! - говорили другие, - мы не то что прочие, которые телом оброс-ли! Нас, брат, и уколупнуть негде». И упорно стояли при этом на коленах» [14, 80].
Когда же глуповцы берутся за ум, то, «по вкоренившемуся исстари
крамольническому обычаю", или посылают ходока, или пишут прошение на имя высокого начальства. «Ишь, поплелась! - говорили старики, следя за тройкой, уносившей их просьбу в неведомую даль, - теперь, атаманы-молодцы, терпеть нам не долго!» [14, 85]. И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сиде-ли на завалинках и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как дела? – то отвечали: «Теперь наше дело верное! теперича мы, братец мой, бумагу по-дали!»
Город Глупов – олицетворение всей России, его история – это многове-ковая история всего русского народа – история угнете¬ния и ошеломляющего покорства. Его правители воплощают в себе конкретные черты исторически достоверных. живых правителей, но черты эти гиперболизированы, образы глуповцев гротескны, как и образ самого города, населенного сонными и равнодушными обывателями, всецело погруженными в животное, бездухов-ное существование.
Фантастика Щедрина очень реальна. Она не привносится извне, не ста-вит своей целью дать картину будущего города Глупова, она только подчер-кивает под¬линную абсурдность, бессмысленность глуповской жиз¬ни, ее ан-тичеловеческий характер.
М.С. Горячкина пишет: «Все жители Глупова – и начальники, и народ – живут в каком-то кошмарном сне, где вполне объяснимо появление прави-теля с органчиком вместо головы, жестоких оловянных солдатиков вместо живых, идиота, мечтающего уничтожить жизнь на земле, головотяпа, кото-рый ходил «комара за восемь верст ловить», и т. п. Эти фантастические об-разы строятся так же, как и образы народной фантазии, образы фольклор-ные. Но они страшнее, потому что реальнее. Баба Яга, Змей Горыныч и дру-гие злые силы народных сказок действуют среди людей, в условиях нор-мальной человеческой жизни. Они приходят в нее извне, и их можно уничтожить сравни¬тельно легко. Чудовища глуповского мира порождены этим же миром, вскормлены на его гнилой почве, и глуповскому Иванушке-дурачку надо еще понять самое главное: существование бородавкиных и бурчеевых не¬совместимо с подлинной жизнью, что их можно и нужно унич-тожить» [6, 47 – 48].
Заключение:
В «Истории одного города» М.Е. Салтыков-Щедрин довел до вы¬сокого совершенства наиболее яркие черты своей са¬тирической манеры, дал итог художественных иска¬ний за весь предшествующий этап своего творчества и сделал многие новые художественные открытия.
В этом произведении творческая сила писателя проявилась настолько ярко, что имя его впер¬вые было названо в ряду мировых сатириков. И.С. Тур-генев в своей рецензии на «Историю одного города», по¬мещенной в англий-ском журнале «The Academy» писал: «Своей сатирической манерой Салтыков несколько напоминает Ювенала. Его смех горек и резок, его насмешка нередко оскорбляет... его негодование часто прини¬мает форму карикатуры. Существует два рода карикатуры: одна преувеличивает истину, как бы по-сред¬ством увеличительного стекла, но никогда не извра¬щает полностью ее сущность, другая же более или менее сознательно отклоняется от естествен-ной правды и реальных соотношений. Салтыков прибегает только к первому роду, который один только и допустим» [цит. по: 2, 112].
Сам Щедрин осознавал «Историю одного города» как шаг вперед в своем творческом развитии. Эта повесть, несомненно, есть важный итог в ли-тературной эволюции писателя-сатирика. Главное в ней – полное овладение той свободной сатирической фор¬мой, которая органически охватывала и со-временный и исторический материал, сочетала с обычными при¬емами реали-стического письма гиперболу, фантастику, сарказм, пародию, иронию и гро-теск.