Романы Диккенса и Гаскелл, Теккерея и Бронте, не говоря о десятках произведений, созданных писателями “Второго ряда”, закрепили за Великобританией еще в 30-40-х годах прошлого века славу страны, где родился реалистический социальный роман, или, иначе, говоря, роман “большой темы”.
Великобританию можно назвать страной “классического” социального романа критического реализма, ибо именно в ее литературе появились на свет такие произведения “большой темы”, как «Тяжелые времена» и «Крошка Доррит» Диккенса, «Ярмарка тщеславия» Теккерея, «Мэри Бартон» и «Север и Юг» Э. Гаскелл, «Шерли» Бронте … Эти и многие другие произведения ставили самые актуальные проблемы своего времени, рисовали отдельных людей в неразрывной связи с общественной жизнью и общественными конфликтами.
Конец 19 века выдвинул Батлера, своеобразный , но все же глубоко социальный роман Т. Харди. Начало 20 века ознаменовалось произведениями, ставшими хрестоматийными: романами А. Беннета, а позже Голсуорси и Уэллса, Пристли и Олдингтона. Таковы этапы развития социального романа, или романа “большой темы”, накануне второй мировой войны. «Сага о Форсайтах» и «Смерть героя» - таковы вехи развития английского социального романа, корни которого уходят в богатейшую традицию предыдущих лет.
Граймс обманывает куска хлеба ради. Рангом повыше роль, которую играет другая обманщица – Марго БестЧетвинд. Огромное состояние и приобретенный благодаря замужеству титул (происхождение Марго покрыто мраком неизвестности) заставляет лондонское высшее общество считать ее своей. Но как бы ни гордились своим пренебрежением к мнениям света марго, она его рабыня, маска светской львицы настолько стала ее сутью, что ничего человеческого в ней не осталось. Недаром давая ее портрет, Ивлин Во видит лишь стандартное, модой продиктованное: ”…two lizard-skin feet, silk legs, chinchilla body, a tight little black hat pinned with platinum and diamonds and the high invariable voice that may be heard in any Ritz Hotel from New York to Budapest.” Разве что высокий голос – свой, все прочее купленное.
Остается злободневным и сегодня сатирический портрет профессора архитектуры Отто Силенуса. Псевдофилософская заумь его теорий, откровенное пренебрежение к человеку подозрительно напоминают некоторых современных теоретиков искусства на Западе. В откровениях поклонника технократии Силенуса можно уловить мысли, сходные с пессимистическими пророчествами О. Хаксли, но Во не спешит заглядывать в будущее, поэтому Силенус у него скорее смешон, чем зловещ.
Столь же иронично отношение И. Во к психоанализу, в котором многие его современники видели патентованное средство от всех бед и которым в романе увлекался “просвещенный” начальник тюрьмы сэр Лукас-Докери, полагавший, что “almost all the crime is due to the repressed desire for aesthetic expression”.
Изобретательно осмеивая английский бомонд и составляя подробную опись его пороков, писатель вплотную приближается к теме социальной несправедливости. Богатство и знатность одних оказывается надежным щитом, огораживающим их не только от повседневных тягот и забот, но и от ответственности за свои поступки, тогда как бедность других вынуждает их безропотно принимать удары судьбы. Впрочем, конфликт “богатые - бедные” в романе лишь намечается, отсутствие четких социальных мотивировок переносит его исключительно в сферу моральную. Стабильные нравственные устои, воплощенные в образе Поля, противопоставляются аморализму и продажности, царящим в окружающем его мире.
Ивлин Во создает в своем творчестве новый тип “комического” персонажа по законам жанра кинофарса.
Такие персонажи, как император Сет (“Черная напасть”) и Джон Таппок (“Сенсация”) созданы одним мазком, хотя наделяются отличительными чертами, в их характеристиках отсутствует психологическая основа, это персонажи-маски, которые легко взаимозаменяются. Персонажи-маски в романах Во постоянно находятся в движении, т.е. преобладает внешняя динамика, сводящаяся к нагромождению комических трюков, свидетельствующая о том, что “искусственный мир пронизывает и отравляет мир естественный” (О. Шпенглер).
Трагическая судьба персонажа-маски проявляет себя в соответствии с эстетикой кинофарса в нетрагической форме. Но сам факт присутствия трагического подчеркивает двойственность структуры “комического” у Во.
Парадокс у Во выполняет функцию раскрытия непреодолимой дисгармонии мира, ибо современный человек убежден, что механизм жизни приводится в действие слепыми, не поддающимися прогнозированию силами, при встрече с которыми и человеческое бытие становится абсурдным и нецелесообразным.
Ивлин Во является писателем - абсурдистом, но ему, как художнику 20 века, присуща “абсурдная чувствительность” (определение И. Тоссера), которая становится определенной эстетической позицией писателя. “Абсурдная чувствительность” Во созвучна “черному юмору”, который в литературе 20 в. становится не только первым из литературных принципов, но и особым типом мышления. У Во “черный юмор” или “юмор энтропии” (термин О’Нилла) оказывается особым, «тотальным смехом», «всеотрицающим смехом». «Тотальный смех» Во является признаком выражения человеческого отчаяния от «абсурдной очевидности».
Англия военных лет предстает со страниц его знаменитой трилогии «Меч почета» как мир невообразимого абсурда, и Во как бы перекликается здесь с такими пьесами английских абсурдистов, как «Однобокий маятник» и «Кресто» Н. Симпсона. Порок здесь вознаграждается, а добродетель карается, убийцы и бездарности процветают, а порядочные люди совершенно бессильны поставить вещи на свои места.
Таким образом, искусство Во, в особенности его искусство сатирика при всей своей значительности, повернуто в прошлое, как бы завершая ту классическую традицию, в которой оно развивалось.